Так что я полез на сцену и помахал рукой Наташе, которая неподалеку кокетничала с какими-то тремя говнарями — закатывала глаза, задирала подол платья, выгибалась в устрашающе тонкой талии. Со стороны бы точно подумал, что она бухая или под кайфом. Но черта с два! Она просто всегда такая.

— Чингисхааааан! — проревел в микрофон Алишер.

— Уооооо! — взвыли его поклонники.

Я приобнял «сына степей» за талию, махнул музыкантам, чтобы они не разгонялись, мол, все, ваш дозор окончен. И аккуратно отнял у Алишера микрофон. Тот сфокусировал на мне мутный взгляд и полез целоваться.

— Веееелиал, ты такой классный! — заголосил он. — Обожжжаю тебя!

— Какой задор, какая стрррррасть! — рыкнул я, аккуратно придерживая внезапно воспылавшего ко мне нежными чувствами Алишера. — Группе «Каганат» благодарочка с кисточкой, а наше рок-кабаре продолжает свою работу!

Сделал знак Бельфегору, тот понятливо кивнул, и они с Бегемотом ловко стащили Алишера со сцены.

Фух. Выдох.

Я оглядел публику и наше глазами Банкина. Отлично, никуда не ушел. На лице — не самая довольная мина, но оно у него всегда такое.

— И вот сейчас, когда вы уже достаточно разогрелись, я хочу вызвать на эту сцену того, без кого бы мы так и продолжали влачить свое жалкое существование и слушать попсу с родителями, — хрипло и с придыханием сказал я.

— О, наш богоподобный герой! — подключилась Наташа. — Наш блистательный гений, о котором в тайне мечтают все девчонки и видят его в эротических снах…

— И небеса рыдают, потому что не могут восхищаться им настолько, насколько он этого достоин! — я пафосно вскинул подбородок и вытянул руку вперед, по направлению к стоящему у дальней стены Жене. И поманил его жестом Морфеуса. Или Нео. Не помню уже, кто там в «Матрице» делал этот знак ладонью.

— Я сейчас упаду в обморок только потому что буду стоять с ним на одной сцене! — Наташа взвизгнула и картинно повалилась на меня. Я подхватил ее свободной рукой за талию, успев на секунду удивиться, насколько она легкая. В натуре, как хрупкое насекомое держу!

— Бессменный глава и основатель рок-клуба! — заревел я, держа типа бесчувственную Наташу перед собой. — Евгениииииий Банкин! Пропустите нашего скромного гения к сцене, что вы встали, как оцепление⁈

Черт, а голос-то уже заметно охрип. Ору тут, как оглашенный, а связки-то нетренированные, как бы до конца концерта продержаться и не сорвать связки окончательно. Завтра, понятно, смогу говорить только шепотом, но завтра — хре с ним. А вот сегодня…

Кто-то среди зрителей помог пинками и тычками, и публика возле сцены расступилась, образвав неширокий коридор. Наше экспрессивное представление сработало, так что по залу Женя шел практически триумфатором. Его норовили потрогать, пожать ему руку, хлопнуть по плечу. Глава рок-клуба скромненько кивал во все стороны, иногда отвечал на рукопожатия, на лице его проступил румянец. И даже улыбка какая-то появилась.

Я подал Банкину руку, помогая взбираться на сцену. Наташа съехала по моему бедру и села прямо на доски, вскинув руки вверх. Я по-быстрому забрал у нее микрофон… Да блин! Долбучий провод пришлось выдергивать из-под ее острой коленки! Надеюсь, он все еще работает.

— Раз-раз! — механически сказал я, проверяя не выдернула ли Наташа штекер, устраивая тут это представление. Работает! — Я как тот ненужный слуга, который пробует блюдо короля, перед тем как его отведает венценосный рот! Евгений! Скажи же нам свое слово!

Банкин забрал у меня микрофон и потоптался на сцене, оглядывая публику. Поливокс Бельфегора ожил и выдал залихватский какой-то торжественный туш. Молодца, рыжий!

— Спасибо, дорогие друзья! — сказал Банкин. Оказывается, если говорить в микрофон нормальным голосом, а не рычать, реветь и хрипеть, как я, то слышно, насколько мерзко он передает звук. — Спасибо, да. Очень неожиданно и очень лестно. И я очень рад, что мои скромные заслуги удостоились столь серьезной оценки.

«Иронизирует?» — подумал я, бросив на него испытующий взгляд. — «Не похоже…»

Публика заулюлюкала и замахала «козами».

— Еще хочется сказать, что мне приятно видеть, что дело всей моей жизни кому-то небезразлично, — продолжил он. Заложил руку за спину, несколько раз шагнул взад и вперед. По ходу, настроился двигать долгую речь. — Многих из вас наверняка не понимают. Родители, однокурсники. Они считают, что рок-музыка — это блажь, которой надо перебеситься и потом вернуться к так называемой нормальной жизни. Но что я хочу сказать…

Так, надо было срочно спасать положение! Иначе сейчас только-только разогревшаяся публика заскучает и разбредется по залу в поисках более интересных развлечений.

— Рррррррок! — прорычал я в свой микрофон. — Рок-рок-рок!

И замахал руками, как бы дирижируя. Публика радостно подхватила вопль.

Подскочил к Жене, ухватил его за кисть и поднял его руку вверх. Поднес к лице микрофон и хриплым голосом проговорил:

— Евгений, скажите, только честно… — Я приблизил свое лицо к его лицу почти вплотную. — Вы нам доверяете?

Не дожидаясь его ответа, я шагнул к краю сцены и жизнерадостно взревел:

— Качать короля рок-н-ролла!

Разводить Банкина на падение в толпу я не стал. Хрен знает, уронят еще, вот будет жопа. Но на призыв «качать короля!» первые ряды отозвались с энтузиазмом — ломанулись на сцену, подхватили Банкина под локти и колени, стащили вниз и принялись азартно подбрасывать его в воздух.

Поливокс Бельфегора заиграл ровно то, что надо.

Кто-то из публики даже заорал слова «Квинов», потом другие подхватили, и все слилось в задорную какофонию, в центре которой главные энтузиасты подбрасывали в воздух оторопевшего Банкина.

Наташа подобрала микрофон, который в суматохе уронил наш рок-н-ролльный король и повысила градус абсурда, начав издавать громкие эротичные стоны.

«А неплохо получилось…» — мысленно фыркнул я и оглянулся, чтобы убедиться, что «Секс-агрессоры» с их толстеньким творожком-вокалистом дисциплинированно готовятся к своему выступлению.

— Йоу, пипл! — прохрипел в микрофон я. — Под эту гостеприимную крышу снова возвращается рок-музыка! Готовьте ваши тазобедренные суставы и глубокие глотки, потому что на сцене — «Секс-агрессор»!

Я отвесил шутовской поклон и высунул по-собачьи язык, уступая место у микрофона. «Творожок» важно поднес свое пузико к стойке и помахал всем руками.

Публика отреагировала. Часть народа радостно заорали, но явно просто потому что они пришли сюда колбаситься, и им вообще было пофиг, под кого это делать. Часть скорчила разочарованные физиономии. Эти явно видели предыдущее выступление группы. А еще часть продолжала топтаться где-то поодаль.

— Есть вода? — хрипло спросил я у Светы.

— Конечено, — кивнула моя запасливая Света-Эклер и вытащила из своей бездонной сумки термос. — Я подумала, что кому-то точно понадобится! Это чай с молоком и медом! Особый мамин рецепт! Пей.

Горячая сладкая жидкость полилась на мои воспаленные голосовые связки. И это было сейчас даже лучше, чем секс…

Ломающимся мальчишеским голосом пел в микрофон «творожок»-секс-агрессор.

— Трындец он лох! — Бельфегор хлопнул себя рукой по лбу и заржал. Света тоже сидела за своим столом, закрыв рот обеими ладошками. А я пока не был готов к какой-либо оценке происходящего на сцене, опьяненный божественным нектаром из термоса.